Из дневника моего дедушки, участника Великой Отечественной Войны.

Все воспоминания

Я уже и не мыслил, как бы я мог сейчас быть без друзей по взводу. Мы вроде стали ближе и родней друг другу. Как-то подходит ко мне комсорг и говорит: «Каторжнов, а ты почему до сих пор не комсомолец?» Тут я не помню, что я ему ответил. Через некоторое время меня приняли в комсомол. 

Нам с Володей присвоили звание ефрейтора. Как мы не сопротивлялись, но лычки пришить заставили. Дело не в том, что мы не хотели быть ефрейторами, а в том, что над нами всегда подшучивали, и много ходило анекдотов про ефрейторов. Но когда мы снялись на передовую, то лычки сразу отпороли. Хотя и старшина нас за это гонял.

Отдыхали мы хорошо, кормили «от пуза» и очень хорошо. Занятий не было, мы ждали пополнения. Как-то Володька говорит: «Сегодня пойдём у поляк воровать мёд, я подсмотрел улики». Я говорю: «А пчёлы? Они же нас покусают?» Он говорит, что не покусают, по-видимому ему было не впервой. Операция прошла успешно, ни одна пчела нас не ужалила, зато было полное ведро мёду, мы его наелись «от пуза». Раз на комсомольском собрании говорят: «Товарищи комсомольцы, у нас завелись мародеры, они обижают поляк, воруют у них мёд! Во что бы то ни стало их надо поймать!» Мы знали, что с этим шутки плохи. Может быть и трибунал, я изрядно струсил. Мне вспомнился один случай. Один раз собрали наш полк и примыкающие к нему подразделения. Мы находились около фронта и должны были вступить в бой. И вот трибунал показательным судом стал судить солдата за дезертирство. Перед нами стоял сгорбленный мужчина, лет сорока, какой-то опущенный. Стал прокурор перечислять сколько раз тот отстал от своей части, и его опять возвращали. Прокурор был в чине полковника. Говорить он умел хорошо, иначе не был бы полковником. Когда он обратился к солдатам, что делать с таким солдатом, то послышались голоса: «Расстрелять!» Минут через пять, когда нас перестроили, мы очутились лицом к вырытой яме. Комендантский взвод стоял здесь же. Подсудимый ничего не говорил, как будто у него отнялся язык. Скомандовали: «Пли!», и пули пронзили его, он упал лицом прямо в яму. Так что я понимал, что к чему. 

Однако, ещё раз ходили с Володькой за мёдом, только в другую деревню. На этот раз нас постигла неудача. Хозяин не спал, и у них была собака, которая стала лаять. Вышел хозяин, у него чуть язык не отнялся когда он нас увидел. Конечно, мы дали дёру. Всполошилось вся деревня, но мы спрятались во ржи, которая была уже в снопах.