Из дневника моего дедушки, участника Великой Отечественной Войны.

Все воспоминания

В этом бою сильно пострадало одно наше подразделение. Когда мы подъехали, увидели много убитых людей и лошадей.   И тут я смотрю, бродит хорошая лошадь, под командирским седлом. Я, конечно, не удержался и взял её себе. На ней я проездил несколько дней. Раз подходит ко мне солдат и говорит: «Давай лошадь, ты знаешь чья это лошадь?». Я ответил, что не знаю. «Это лошадь капитана, его убило». Мне было очень жаль расставаться, уж больно хороший конь был, но его коневод забрал. 

И вот, здесь же, один солдат взял в плен немецкого полковника. Это был вылитый фашист. Морда точно как у Паульса, глазами не моргает. Или такой бесстрашный, или так с ним сделалось перед смертью. Пока его обыскивали, вдруг из леса по нам застрочили пулемёты. Получилась какая-то неразбериха, все кинулись в врассыпную. Я потом когда опомнился понял, что ничего здесь страшного и не было, просто всех подвели нервы. Тут гляжу, лежит что-то белое. А это того полковника раздели до белья и расстреляли. Я был так рад, ведь этот фашист немало нашего народа уничтожил! 

Мы подходили к станции Младечено. Здесь были крупные силы немцев. Самолёты бомбили, не давая нам действовать, и были большие танковые силы. Завязался бой, станцию сразу взять не смогли. Тогда решили взять фашистов в клещи, то есть окружить.

Двум полкам была поставлена задача с флангов обойти тыл и соединиться, то есть образовать кольцо. Наш полк был уже изрядно потрепан, а пополнение ещё не прибыло. В наличии было: около двух эскадронов, примерно четыре пушки, 76 мин и минометы.  Стали заходить в тыл. Перерезали шоссе, там стояла немецкая дальнобойная пушка, её уничтожили. Двинулись дальше. Вроде достигли того места, где должны соединиться, но полка, с которым шли на соединение, не было видно. Зато внезапно появились немецкие танки. Они шли на нас! Пушки противотанковые не успели развернуться к бою, настала тишина.

И вот, я был первым номером ПТР, и принял решение встретить танки огнём. Вторым номером был Иван Щукин, он был призван из заключения. Но парень был хороший. Я сразу сориентировался и выбрал боевую точку на бугорке на пахоте, откуда было видно все кругом. Перед этим боем я был ранен в локоть, но из строя не ушел, хотя рана болела. Стали копать окоп, нужно было это сделать быстро, а у нас была только одна лопата. Первый выкопал Иван, но его окоп был мелким. Немцы из танков открыли огонь, но нас пока не обнаружили. 

Начал копать окоп я, рука сильно болела, но я всё-таки выкопал небольшой. Мы не стреляли, так как с этого расстояния цель не поразиться. Здесь недалеко стояла пушка наша противотанковая. Я стал кричать: «Давайте пушку разворачивайте, танки идут!» Но все куда-то подевались, кругом была тишина, только урчали немецкие танки. И вот мы открыли огонь и сразу себя обнаружили, от выстрелов на пахоте поднималась пыль. Два танка остановились, не знаю повредили мы их или нет, но дальше они не решались идти. По-видимому, они не знали какая у нас здесь сила. Если бы они знали, что перед ними стоят только два ПТР, конечно они бы нас здесь размяли гусеницами. Ну в том-то и заключается суть боя, здесь мы его выиграли! Хотя бой был и небольшой, но для нашего полка очень важный. Бывало, когда мы наступали, немцы в каком-нибудь удобном месте, (часто было в белорусских болотах, около которых проходит шоссе), посадят пулемётчика, и он не даёт продвигаться целому подразделению. Когда захватишь, смотришь, а там было два или три всего человека. Так бывает на войне. 

Так вот, сидим мы согнувшись в маленьком окопе, а по нам бьют из немецких танков. Пули свистят над головой. Я думаю, вот-вот перебьют мне спину. Уж очень мелкий окоп! Стали стрелять из пушки, рвутся неподалёку снаряды. Но вдруг с левого фланга заработал наш пулемёт! Мы были рады, теперь немцы не решаться двигаться на нас! Стало садиться солнце, немцы стали реже стрелять. Я сразу же стал рыть окоп. Когда сидел в мелком окопе, и по мне стреляли, казалось, что грыз землю, чтобы глубже спрятаться. Пришел командир, на нас смотрел каким-то другими глазами. Впоследствии за этот бой я получил медаль «За отвагу». Но тогда мы ещё находились в тылу у немцев. Наш фронт наступал, то есть жал, и немцам нужно было отступать, а мы им преградили путь к отступлению.