Из дневника моего дедушки, участника Великой Отечественной Войны.

Все воспоминания

Закончилась заготовка сена, поработал наш эскадрон хорошо. Куда не глянешь, везде стояли скирды из сена. Мы хорошо помогли колхозу и заготовили сена для своих коней. И вот опять в город Ставрополь.  Из нас выжимали всё, что можно выжать из солдата. Иной раз думаешь, зачем так гоняют? Даже свободной минуты нет. Сейчас это я понимаю зачем нас гоняли, да и вообще почему в армии так делают, но это лично моё мнение. В армии вся учёба и воспитание сводится к беспрекословному подчинению и выполнению любого приказа, строгой дисциплине. Если солдат нерадивый, лентяй в гражданке, не воспитан в семье и не привык к учёбе в школе, то таким, как правило, туго приходится в армии. Мне же, как и всем, было трудно, но я как-то в жизни уже привык к трудностям. Командир нашего взвода был доволен мною, я же в свою очередь старался быть хорошим солдатом.        

Ну вот наш взвод направили километров на шесть от Ставрополя на заготовку дров. Работа лесоруба для меня была знакома. Отец нас приучил, он ведь был передовым лесорубом. Но работа была не из лёгких. А тут вторично приехала ко мне мама. А до этого я получил письмо из дома, что под Новороссийском погиб мой брат Андрей. Утрата была неоценимая, тем более Андрей для меня был самым близким любимым человеком, мне даже не верилось, что его нет в живых. У меня затаилась какая-то злоба, я не знал, что делать и не давал себе отчёта до конца. Впоследствии я опишу подробно как он погиб. Заготовка леса длилось около двух месяцев. 

И вот опять в полку в казармах. Начались холода, и я застудился и заболел, опухла рука в локте, поднялась температура, и меня поместили в госпиталь с ранеными фронтовиками. В госпитале было очень хорошо, за нами ухаживали и кормили хорошо. Приходили артисты, ставили концерты. Через месяц я был здоров, и меня выписали опять в полк. Когда пришел, нашего эскадрона уже не было, он ушел на фронт. Меня взял один лейтенант в коноводы, однако я числился в прежним эскадроне, а он был маршевым. Сейчас меня уже не гоняли, я ухаживал за конем командира, и часто вместо него ездил на манеж, там нас обучали правилам езды. Мне это очень нравилось. Но как-то утром была тревога, и наш эскадрон срочно стали готовить к отправке на фронт. Мой командир хотел меня оставить при себе, побежал в штаб, но ничего из этого не вышло.

Погрузились в эшелон, на каждого солдата по четыре коня, кони были из Ирана, очень хорошие верховые. В вагоне нас было четверо Володя Н., Гайко, Шабанов и я, и 16 коней. Был февраль месяц, наш салон двигался довольно быстро. Стояли холода, вагоны не топили, от лошадей шло небольшое тепло, да ещё и полно сена, так что жить можно было. Прибыли в Москву, но видели только вагоны, да противовоздушные гондолы, которые на ночь поднимались над городом. 

Здесь нас покормили горячими щами, и двинулись дальше. Прибыли мы в Белоруссию, разгрузились прямо в поле, и каждый солдат с четырьмя конями двинулись в путь. Мы прибыли в пополнение в третий кавалерийский гвардейский корпус, в 32 кав. дивизия, 65 полк, второй эскадрон, взвод П.Т.Р. Эта часть участвовала в боях под Сталинградом, и была на сильно Побита, из эскадрона осталось по несколько человек. Когда прибыли во взвод, там уже были солдаты, прибывшие из Средней Азии. Все национальности: казахи, киргизы, некоторые плохо говорили по-русски. Командиром тоже был нерусский, маленького роста, и довольно не вежливый как человек, так и командир. Впоследствии, перед весенним наступлением, его от нас перевели, а вместо него дали старшину Малимонова, который воевал в этой части, и был ранен. После госпиталя вернулся сюда, уже награждённым Орденом Славы.

А пока в Белоруссии были сильные морозы. Кормили нас неплохо, но не так хорошо как в запасном полку, как правило, все не наедались.